«Вот это правильно», — сонно подумала Серена.

Они еще долго лежали, прижавшись друг к другу, и вскоре руки Гидеона расслабились, и его объятия превратились для Серены всего лишь в удобное и надежное убежище, в котором она могла укрыться от всего остального мира.

Она уже почти спала, когда над ее ухом прозвучал голос Гидеона, произнесший словно клятву:

— Но если когда-нибудь ты все же сумеешь заставить себя произнести слово «навсегда», я позабочусь о том, чтобы ты никогда об этом не пожалела. Ни на секунду.

Глава 4

— Не двигайся! — велела Серена. Карандаш в ее руке провел на бумаге плавную линию, обозначившую контур его мускулистого бедра.

— Как у меня может что-либо получиться, если ты постоянно дергаешься?

— Мне холодно, — пожаловался Гидеон. Он лениво потянулся, отчего заиграли мускулы на его теле, а затем вновь принял позу, которой требовала от него Серена. — Ты ведь не можешь требовать от мужчины, чтобы он позировал тебе голышом и при этом не покрывался гусиной кожей, правда, дорогая?

— Гусиная кожа в такую жару? Хм! Да сейчас не меньше двадцати пяти градусов, — без тени жалости ответствовала она, думая о том, что водопад на заднем плане придется весьма кстати и добавит рисунку эдакой экспрессии. — Если бы ты не был таким загорелым, я бы, наверное, беспокоилась о том, как бы ты не обгорел на солнце.

Гидеон подумал и сказал:

— В таком случае я, вероятно, слишком застенчив, чтобы позировать обнаженным. — Серена насмешливо фыркнула, а Гидеон с наигранным возмущением продолжал: — Сначала ты надругалась над моим прекрасным телом, а теперь используешь мою неописуемую красоту в качестве натуры для того, чтобы создавать похабные картинки.

— Что ты понимаешь! — притворно возмутилась Серена. — Это тебе не порнография, а высокое искусство! — Оторвав взгляд от бумаги, она увидела в его глазах лукавый огонек. — А теперь, если тебе больше не на что пожаловаться, сделай милость и полежи спокойно. Ты сам заставил меня взяться за карандаш и сам требовал от меня написать как можно больше картин, чтобы тебе было из чего выбирать. А для этого мне нужен натурщик, логично? — С тяжелым вздохом она добавила: — Ты, конечно, не бог весть что, но, на худой конец, сгодишься.

— Да уж, придется тебе смириться с тем, что есть, — угрожающе ощетинился Гидеон. — Потому что, если ты решишь попробовать в качестве обнаженной натуры какого-нибудь другого мужика, можешь сразу забыть о живописи — раз и навсегда.

— Ты меня не за ту принимаешь. Я художник, а не вуайерист, — сердито парировала Серена. — Да будешь ты лежать смирно или нет?! — прикрикнула она. — Я почти закончила. Потерпи еще десять минут.

— Постараюсь, если, конечно, не найду более уважительный предлог для того, чтобы помешать тебе рисовать.

Серена не смогла сдержать улыбки. Желанию, дремавшему в ней, требовалось совсем чуть-чуть, чтобы пробудиться, и Гидеон как никто умел распалить ее так, что все заграждения, которые она воздвигала, начинали таять подобно воску. Ей сразу захотелось закончить рисунок как можно скорее

В течение нескольких следующих минут Гидеон молчал и не шевелился, и карандаш Серены быстро летал по бумаге.

Даже удивительно, насколько близки они стали друг другу за столь непродолжительное время. Рядом с Гидеоном Серена чувствовала себя совершенно свободно и непринужденно. Возможно, Гидеон и впрямь был прав, говоря, что они предназначены друг для друга, а их якобы случайная встреча, произошедшая десять лет назад, была действительно запланирована в какой-то небесной канцелярии.

Как прекрасно, когда твой любимый одновременно является и твоим другом, рассеянно думала она. Страсть, охватившая их своим жарким пламенем, не сумела спалить уютно мерцавшие угольки товарищества и взаимопонимания. Хотя, охваченные непреодолимой физической тягой, они проводили большую часть времени, изучая тела друг друга, каждому из них хватало времени и для того, чтобы заглянуть в душу и мысли другого.

— Послушай, Серена!

— Что? — откликнулась она, не отрывая глаз от альбома.

— Появилась новая причина, по которой я не могу больше позировать.

— Я не сомневалась в том, что это случится, — вздохнула она. — Что теперь?

— Во мне кое-что… изменилось.

Она бросила на него взгляд, задержалась на его восставшей плоти.

— Действительно, — невозмутимо констатировала она. — Что ж, эта деталь придаст рисунку дополнительный колорит. Очень мило с твоей стороны. Но ты, я надеюсь, понимаешь: для того, чтобы запечатлеть эту мужскую мощь, мне понадобится дополнительное время.

— Даю тебе одну — только одну! — минуту. И ни секундой больше! — Гидеон уже поднимался с земли — Я и так уже натерпелся от тебя, распутница! Сначала ты меня используешь, а потом принимаешься оскорблять.

Оказавшись за ее спиной, он повалил Серену на траву, перевернул ее на спину и оседлал. Затем без малейших усилий он завел ее руки за голову и уставился на нее, скорчив гримасу театрального злодея.

— Коварная бестия! Тебе ничего не стоит опутать своими чарами беззащитного юношу.

Серена фыркнула. Ей стоило больших трудов не расхохотаться. Было ясно, что с рисованием на сегодня покончено.

— Хорошо, — вздохнула она, — натурщик на сегодня свободен.

— Вот спасибо! — с нескрываемой иронией откликнулся он. — Что ж, я знаю, как распорядиться обретенной свободой.

Сделав резкое движение, Гидеон спрыгнул с нее, и в следующий миг Серена почувствовала, что поднимается в воздух, поддерживаемая его сильными руками. Она судорожно вцепилась в его плечи.

— Что ты делаешь?

— Мы идем купаться. — Гидеон в несколько прыжков преодолел те метры, что отделяли их от берега озера — Коль скоро мне предстоит в очередной раз продемонстрировать свою неутомимость, я должен немного остыть.

— Послушай, ты-то голый, но ведь я одетая! — завопила она, цепляясь за него.

— Подумаешь! Какие-то шорты и рубашка! На солнце они высохнут за пару минут.

Не успела Серена возразить, как он уже вошел в холодную воду.

— Гидеон!

— Через секунду ты привыкнешь, и она покажется тебе горячей, как кипяток, — успокоил он Серену и, не выпуская ее из рук, широкими шагами пошел по направлению к водопаду. — Расслабься и предоставь все мне.

Выбора у нее не оставалось, и, подчинившись его воле, Серена покорно обвила шею Гидеона руками и расслабилась. Вскоре на них стали падать брызги водопада, и Серена убедилась в том, что Гидеон был прав: вода уже не казалась такой холодной, как поначалу.

Здесь было неглубоко. Вода доходила Гидеону до плеч. Он спустил Серену с рук и придерживал ее за талию, чтобы ее голова находилась вровень с его. Волосы Гидеона потемнели от брызг и облепили голову наподобие шлема.

Серена нежно провела кончиками мокрых пальцев по линии его скулы.

— Никак не могу поймать эту линию.—Пальцы Серены пробежались по его щеке. — А эти ямочки просто убийственны!

— Прошу прощения, — проговорил он, — но это не «ямочки», а смешинки. Это у Ширли Темпл ямочки, а у меня смешинки.

Серена тесно прижалась к нему под водой.

— По-моему, я наступила на больную мозоль. Не обижайся, я нахожу их совершенно неотразимыми. — Она приблизилась к нему и пощекотала его щеку языком — Милые ямочки Гидеона!

— Не милые, а отвратительные, — пробурчал он. — Слушай, детка, ты постоянно увеличиваешь счет, по которому тебе придется платить. — Его рука вынырнула из-под воды и принялась расстегивать пуговицы на рубашке Серены. — Ты хоть знаешь определение слова «ямочка»?

— Наверное, нет.

— А я знаю. — Он стянул с нее рубашку и бросил ее на валун, торчавший из воды. — Оно отпечаталось в моей памяти. Я нашел его в словаре, еще будучи мальчишкой — после того, как в кровь разбил нос парню. Он был настолько глуп, что посмел дразнить меня, обзывая Ямочкой — Теперь пальцы Гидеона расстегивали ее шорты. — «Ямочка — естественное углубление на теле. Обычно — хотя и необязательно — неглубокое».